Мне пел-нашептывал начальник из сыскной:
Мол заложи их всех, зачем ты воду мутишь,
Скажи кто в опера стрелял, скажи,
Не то ты сам себя на полную раскрутишь.
А за окном аллеи, снегири,
И за решеткой иней серебрится,
Ну а сегодня не увижу я зари,
Сегодня я в последний раз побрился!
А на суде я брал все на себя,
Откуда ж знать им, как все это было.
Я в хате был, и не было меня,
Когда мента Натаха умочила.
И будет завтра ручеек журчать другим,
И зайчик солнечный согреет стены снова,
Ну а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.
А на свиданье, руки разбросав,
Как чайка крылья, старенькая мама
Меня молила, падая в слезах,
Чтоб я сказал им все, но я упрямый. (*)
Ах, мама, мама, ты мой адвокат,
Любовь не бросить мордой в снег апрельский.
Сегодня выведут на темный двор солдат,
И старшина скомандует им: "Целься!".
А за окном буянила весна,
И в "воронок" меня из зала уводили,
И я услышал, как вскрикнула она:
"Алеша, не забуду до могилы!"
И будет завтра ручеек журчать другим,
И зайчик солнечный согреет стены снова,
Ну а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.